Миномётчики, воюющие на Покровском направлении, всегда вместе со штурмовиками. Ещё у них наладилось тесное боевое сотрудничество с дроноводами. Корреспондент RT пообщался с российскими военнослужащими, которые продвигаются к границе Днепропетровской области.
- © Из личного архива
Миномётчики — всегда со своей пехотой. Боец с позывным Игла вспоминает, как однажды штурмовики выбрали самый неожиданный способ захода в село: прорвались на мотоциклах через болото, которое ВСУ не контролировали, считая, что преодолеть его невозможно.
«В самой деревне из вражеских огневых точек были два пулемёта, но их тоже подавить надо, — рассказывает RT Игла. — Дальнобойная артиллерия не всегда помогает. А миномёт — это как снайперская винтовка, высокоточное оружие. Щёлк — и нет огневой точки. Можно и пехоту вражескую положить, которая к нашим идёт. Вот для чего нужен миномёт. Это прикрытие для наших пацанов, которым надо закрепиться».
Ювелирно работают наши миномётчики, потому что идут они по своей земле, берегут жизни и дома.
Игла уточняет: даже если удалось сохранить при штурме село, ВСУ впоследствии обязательно постараются сровнять его с землёй вместе с уцелевшими мирными жителями, собаками и кошками.
Тяжело смотреть на разбитые здания, признаётся боец. И это гнетёт. Хотя нагрузки и так хватает с лихвой — и психической, и физической.
«Самое сложное — это добраться до позиций. Идти приходится по 8—10 км, и всё это время ты тащишься в полной выкладке, да ещё и две мины по 16 кг на себе несёшь. А дроны-камикадзе за тобой гоняются, пытаются тебя убить», — Игла описывает обычный рабочий день своего расчёта.
Но останавливаться им нельзя, даже если расчёту грозит опасность.
«Например, ты на прикрытии, пехота в огне, ей надо помогать, кидать срочно мины, а дрон где-то завис, он тебя может увидеть и атаковать. Но если ты не продолжишь стрелять, твои пострадают. Поэтому постоянно в напряжении, всегда ждёшь ответку», — рассказывает Игла.
Враг всегда пытается вычислить и уничтожить миномётчиков, которые эффективно помогают двигаться нашей пехоте. Недавно по точке, с которой работали Игла и его товарищи, прилетел 155-мм снаряд. Разорвался в метре от расчёта. Бойцов раскидало, как кегли, чудом никто не погиб.
«Бог спас, — убеждённо говорит Игла. — Я всю жизнь в Бога верю. Вот видите на мне крест? Это луганский. Мы были под Кременной, я незадолго до этого свой крестик потерял, поехал тогда в Луганск и купил этот. Вот уже четвёртый год его ношу».
«А я здесь крестился, — вступает в разговор его товарищ с позывным Броня. — Вернулся с задания и сразу поехал и покрестился».
Война роботов
Как говорит Броня, на фронт он пошёл, поддавшись общему порыву: большинство его друзей ушли воевать — кто по мобилизации, кто добровольно, — и ему стало не по себе, что он остаётся в тылу.
- © Из личного архива
«Я с тех пор изменился, и война сильно изменилась, — рассуждает Броня. — Дронов много. Даже год назад ещё дроны берегли и на людей так не тратили. А сейчас даже за одним человеком дрон будет гоняться».
Если раньше, по его словам, можно было безопасно передвигаться хотя бы в сумерках, то сейчас современные камеры практически не дают солдату шанса остаться незаметным.
«Так какая же тогда роль миномёта в эпоху роботизированной войны?» — интересуюсь я.
«Во-первых, мощь: радиус разлёта осколков снаряда намного больше, чем даже у нескольких дронов, — 30 м примерно. Во-вторых, психологический фактор. Плюс миномёт может и бункер пробить, и пехоту размотать так, что мало не покажется. И точность очень высокая — снайперская. Они нас боятся. Как только мы стреляем, мы понимаем, что нас сейчас будет всё на свете утюжить: гаубицы, танки, дроны», — вступается за честь малой артиллерии Броня.
На самом деле у каждого вида оружия и рода войск своя задача в бою. И если дроны прочно заняли нишу точного оружия, то это не значит, что больше ничего не нужно, замечает боец с позывным Душнила.
«У меня есть товарищ, «мавист», позывной Журавль, кавалер ордена Мужества. Они выходят на задачу, до наших позиций у них ещё 2 км есть. Оттуда запускают «птичку». И они летают, у них там заряженные пауэрбанки, все им носят банки, меняются зарядки, отработали — вступаем мы. Но, естественно, всё это по запросу, просто так снаряд запускать никто не будет. Всё идёт от пехоты, она царица полей, она идёт на штурм», — говорит Душнила.
Миномётчики отмечают, что сейчас украинские дроноводы стали терять хватку, по крайней мере на том направлении, где им приходится работать, хотя оснащены ВСУ неплохо.
Заместитель командира батальона по огневому вооружению Спартак говорит, что найденные на поле боя трофеи свидетельствуют о том, что противник тут пользуется не только кустарными FPV, но и американскими беспилотниками и усилителями, что позволяет им залетать достаточно далеко.
Но и наши БПЛА постоянно совершенствуются. Сегодня работа миномётного расчёта и бой пехоты невозможны без «глаз» с воздуха. Дронами даже в плен берут.
«За день до пасхального перемирия хохлы попытались штурмовать наши позиции, — вспоминает Душнила. — Но до нас они так и не дошли. Их всех «птицами» положили, а один сдался. Он вместо того, чтобы идти со своими на север, двинулся на юг. Где-то километр по открытке шёл, мы его вели с дрона. Сначала он автомат выбросил, потом лёг, притворился мёртвым. Но по нему не работали, ждали, когда поднимется. А как встал, то вышел к посадке, где его приняли».
Сейчас задача их батальона — выйти на границы Днепропетровской области. Бойцы уверены: полученный опыт и умение взаимодействовать с товарищами помогут им пройти этот путь быстро.
